Гунны   ::   Костейн Томас

Аэций прекрасно декламировал стихи, пел, игрална лютне.

Последний вопрос Аттила задал бесстрастным тоном. Он не хотел, чтобы кто-либо знал о тех чувствах, что вызывал у него человек, правящий Римом. Во всем мире верили, что он и Аэций — близкие друзья. Но Микка, доверявший только собственному мнению, придерживался иной точки зрения. Он знал, что Аттила ненавидит Аэция, ненавидит с той первой встречи при дворе Ругиласа.

Но отвечая, Микка ничем не показал, что ему известно истинное отношение Аттилы к римлянину.

— Император Валентиниан с каждым днем все более тяготится тем, что должен подчиняться воле генерала. Мать императора ненавидит его за то, что в борьбе за власть он убил ее фаворита. Однако положение Аэция крепко, и причина тому — ты, о рожденный небом.

Аттила кивнул.

— Естественно. У них нет лучшего полководца, а потому он им необходим в том случае, если я пойду на Рим. Но вот что я тебе скажу, Микка Медеский. Не стоит им так полагаться на военный гений Аэция. Он не Сципион Африканский и не Цезарь. Он даже не Помпей.

— Скоро тебе представится возможность самому оценить, каков он теперь. Он собирается приехать к тебе?

Это известие застало Аттилу врасплох. Он наклонился вперед, вгляделся в купца.

— Приехать сюда?

— Да, о король королей.

Аттила помолчал.

— Это странно. Разве он не понимает, что здесь я волен делать с ним все, что пожелаю.

— Аэций — незаурядная личность, — ответил Микка. Боги щедро одарили его.