И да убоится жена   ::   Караш Эдуард

- Мари-и-инка, э-э... Черкасова... Ну-у, красавица, да... Это сколько ж мы с тобой не виделись... дай сообразить... конечно, десять лет, э, целую вечность. Ну, здравствуй, да... - он притянул её за плечи а она с готовностью подставила щёчку для поцелуя, - я очень рад тебя видеть. Куда-нибудь торопишься?

- Конечно, тороплюсь, только не куда-нибудь, а тороплюсь узнать, где ты пропадал эти десять лет после школы, ещё целых десять моих дней рождения..., - она хитро взглянула на него и он понял эту аналогию - в её последний в школе день рождения они, чуть разгорячённые танцами и вином, выскочили на лестничную площадку, она потянула его на пролёт выше и там они долго целовались, пока снизу не послышались шаркающие шаги и кашель соседки с верхнего этажа. Там же она впервые выдохнула через полуоткрытые губы нежное "Ширинчик"; у неё это прозвучало, как буквальный русский перевод его имени - "Сладенький", и уже потом, в классе иногда обращалась к нему так же, но как бы с оттенком иронии, на что он тоже шутливо вопрошал "что, Маришечка?". Маринке, признанной заводиле класса, палочке-выручалочке на контрольных по математике, всё прощалось, и никто не придавал таким "телячьим нежностям" особого значения, в том числе и Ширинбек, который и сам преуспевая в математике, воспринимал такие обращения друг к другу, как пароли "коллег"...

- Да, как-то быстро время пролетело... техникум... работа... я ведь на морском нефтепромысле работаю, э-э - "Каспвостокнефть", слышала, наверное, да? Сейчас вот...