И к волшебникам не ходите   ::   Ярмолинец Вадим

Дело было ночью. Машинист сидел в темной кабине. Только слабо светилась приборная доска. За окном все было черным--черно. Степь, ни огонька. А перед ним было стекло. Стекло, а за ним мрак. Вы улавливаете?

( Да что же?! ( не выдержал отец Владимир.

( Это было зеркало, ( сказал я.

( Да, это было зеркало. И знаешь, что это означает? Женщина на рельсах не была фантомом, о котором ты говорил. Фантом мог создать только младенец. Но только созданный им фантом матери не мог воздействовать на машиниста. Откуда этот младенец мог знать, что на свете есть какие--то там поезда и машинисты? Весь его мир был заключен в матери. Я допускаю, что мать, вернее созданный им фантом матери, мог склониться к нему, приласкать его в последние минуты жизни, но эта мать направилась навстречу поезду и остановила его. Это не фантом... ( ему стало тяжело говорить. ( Это человек, только умерший. Это его душа, может быть.

( Господь послал младенцу ангела! ( повторил отец Владимир.

( Знаете, батюшка, ( сказал Борис, откидываясь на спинку кресла и усмехаясь. ( То у вас бесовское наваждение, то ангел...

Мы отступились от него. Признаться, мысли о Кате, так стремительно вошедшей в мою жизнь и так же стремительно покинувшей нас, меня занимали больше, чем мысли о Борисе. Я старался погрузиться в работу с головой, поскольку малейшее расслабление снова возвращало меня к тому дождю, заднему сиденью машины, к зажигалке в ее тонких пальцах, к ее сладким от вина губам.