И один в поле воин   ::   Дольд-Михайлик Юрий Петрович

— Возможно, скоро трудно будет сказать, что хуже — работать в тылу или… воевать на фронте! Поэтому ещёраз предупреждаю: осторожность, осторожность и ещё раз осторожность.

— Буду помнить ваши советы, Лютц. До свиданья! Офицеры крепко пожали друг другу руки.

Готовясь к отъезду, Генрих всё время думал о странном поведении людей сегодня. Вначале эта крестьянка, потом мадам Тарваль и её загадочные намёки, теперь мрачное настроение Лютца и его напоминание об осторожности… Какой он странный сегодня. А действительно, почему посылают с пакетом его, офицера по особым поручениям, а не офицера-курьера, который есть при штабе. И если пакет такой важный, то почему не дают охраны, которая полагается по уставу. Тут что-то не так. Лютц, очевидно, знает, но не решается сказать. И это симптоматично. Ведь между ними установились близкие, товарищеские отношения, и если Лютц молчит — значит ему приказано молчать… Что ж, надо на всякий случай приготовиться к самому худшему.

Генрих ещё раз внимательно оглядел пакет, осторожно вложил его в целлулоидовый футляр и спрятал во внутренний карман, старательно застегнув его. Потом взял вальтер и вместе с зажигалкой положил в правый карман брюк. Генрих уже собрался уходить, но в дверь постучала Моника.

— А наш урок? — удивилась она, увидев Генриха, готового в дорогу.

— К сожалению, мадемуазель, ею придётся отложить до моего возвращения из Лиона.

— Вы уезжаете? Так внезапно? Верно, какое-нибудь очень срочное дело?

— Просто взял отпуск на два дня, хочу повидаться с товарищем.