И слово было Вэйзмир   ::   Ольшевский Рудольф

Затем приходит православная пасха, и каштан зажигает свои белые свечи. Таки да антисемитское дерево -- где оно было раньше. А горлицы начинают кричать прямо с утра : "Чекушка! Чекушка!" Умная птица -- знает, кто что пьет. Их голоса будят Алексея из десятой квартиры. Он высовывается из окна.

-- О, кого я вижу! Сема, ты слышишь, чего требуют эти птицы? Мы должны выпить, сегодня же праздник.

-- Позже, Алеша, позже. Я сейчас занят.

-- Ну ладно. Тогда я еще посплю. И что бы я делал без тебя? Больше в этом дворе выпить не с кем.

Из открытых окон вылетают посапыванья. Они пахнут дешевым одеколоном и затвердевшим потом, жареными перцами и чесноком от холодца, прозрачного по краям тарелки, как море в Лузановке, когда сезон купания еще не начат. Посередине холодца возвышается обычно куриная попка, напоминающая остров Березань, на котором, не про нас будет сказано, расстреляли лейтенанта Шмидта. Семен знает эти места. Одно время он работал рыбаком.

Из крана, на котором он сидит, капает вода, иногда прорываясь тонкой струйкой. Со стороны может показаться, что Семен справляет малую нужду. Однако, боже сохрани осквернять ему питьевое место. Тем более, что общественный туалет рядом. Это могут определить по запаху даже посторонние, хотя специально для них на стене из ракушечника большими буквами написано: "Клозета во дворе нема."

Хорошую когда-то выпускали краску.