JК
И узре ослица Ангела Божия :: Кейв Ник
Страница: 21 из 399И никогдане донимал отца, когда тот работал. В том смысле, что не задавал ему тысячи дурацких вопросов, на которые он все равно не смог бы ответить.
Так что в конце концов, как на это дело ни посмотри, придется признать: я был пай–мальчиком. Да, да, именно пай–мальчиком.
Ну и конечно, я был самым одиноким ребенком на земле с тех пор, как она существует. Это не плод моих досужих домыслов. Это — факт. Сам Бог мне так и сказал.
Мамаша моя была свинья свиньей. Тронувшейся умом, вечно пьяной, похотливой свиньей. Ленивой, неряшливой, грязной, драчливой, вечно бухой и злобнойкороче говоря, в любом смысле этого слова свиньей. Она пила как сапожник, ругалась как солдат и любому пойлу предпочитала самогон собственного изготовления.
За запоем у нее следовало похмелье, за похмельем — запой. Можно сказать, что в мамаше жили целых две здоровенных свиньи, которые гонялись друг за другом, вцепившись друг дружке в хвосты. Первая была черная, жирная и невероятно бесстыжая. Другая — хриплая, крикливая, со злобными, маленькими опухшими глазками, налитыми кровью. В доме у нас всегда гостила то одна, то другая — мамаша никогда не изменяла своим привычкам.
Когда у мамаши была похмельная фаза, в нашей лачуге на вершине холма царил ужас. Мы ждали неизбежного: на четвертый день похмелья ее охватывала неукротимая жажда разрушения, за которой следовал новый запой.
Так что в конце концов, как на это дело ни посмотри, придется признать: я был пай–мальчиком. Да, да, именно пай–мальчиком.
Ну и конечно, я был самым одиноким ребенком на земле с тех пор, как она существует. Это не плод моих досужих домыслов. Это — факт. Сам Бог мне так и сказал.
Мамаша моя была свинья свиньей. Тронувшейся умом, вечно пьяной, похотливой свиньей. Ленивой, неряшливой, грязной, драчливой, вечно бухой и злобнойкороче говоря, в любом смысле этого слова свиньей. Она пила как сапожник, ругалась как солдат и любому пойлу предпочитала самогон собственного изготовления.
За запоем у нее следовало похмелье, за похмельем — запой. Можно сказать, что в мамаше жили целых две здоровенных свиньи, которые гонялись друг за другом, вцепившись друг дружке в хвосты. Первая была черная, жирная и невероятно бесстыжая. Другая — хриплая, крикливая, со злобными, маленькими опухшими глазками, налитыми кровью. В доме у нас всегда гостила то одна, то другая — мамаша никогда не изменяла своим привычкам.
Когда у мамаши была похмельная фаза, в нашей лачуге на вершине холма царил ужас. Мы ждали неизбежного: на четвертый день похмелья ее охватывала неукротимая жажда разрушения, за которой следовал новый запой.