Идиот   ::   Достоевский Федор Михайлович

Прямо к ней в залу вошли, сама вышла к нам. Я, то-есть, тогда не сказался, что это я самый и есть; а “от Парфена, дескать, Рогожина”, говорит Залёжев, “вам в память встречи вчерашнего дня; соблаговолите принять”. Раскрыла, взглянула, усмехнулась: “благодарите, говорит, вашего друга господина Рогожина за его любезное внимание”, откланялась и ушла. Ну, вот зачем я тут не помер тогда же! Да если и пошел, так потому, что думал: “всё равно, живой не вернусь!” А обиднее всего мне то показалось, что этот бестия Залёжев всё на себя присвоил. Я и ростом мал, и одет как холуй, и стою, молчу, на нее глаза палю, потому стыдно, а он по всей моде, в помаде, и завитой, румяный, галстух клетчатый, так и рассыпается, так и расшаркивается, и уж наверно она его тут вместо меня приняла! “Ну, говорю, как мы вышли, ты у меня теперь тут не смей и подумать, понимаешь!” Смеется: “а вот как-то ты теперь Семену Парфенычу отчет отдавать будешь?” Я, правда, хотел было тогда же в воду, домой не заходя, да думаю: “ведь уж всё равно”, и как окаянный воротился домой.

— Эх! Ух! — кривился чиновник, и даже дрожь его пробирала: — а ведь покойник не то что за десять тысяч, а за десять целковых на тот свет сживывал, — кивнул он князю.

Князь с любопытством рассматривал Рогожина; казалось, тот был еще бледнее в эту минуту.

— Сживывал! — переговорил Рогожин: — ты что знаешь? Тотчас, — продолжал он князю, — про всё узнал, да и Залёжев каждому встречному пошел болтать.