JК
Идиот :: Достоевский Федор Михайлович
Страница: 157 из 179Усмехнулся и Птицын, которому тоже было чрезвычайно неприятно появление генерала; даже Коля засмеялся и тоже крикнул: “браво!”
— И я прав, я прав, трижды прав! — с жаром продолжал торжествующий генерал, — потому что если в вагонах сигары запрещены, то собаки и подавно.
— Браво, папаша! — восторженно вскричал Коля: — великолепно! Я бы непременно, непременно то же бы самое сделал!
— Но что же барыня? — с нетерпением допрашивала Настасья Филипповна.
— Она? Ну, вот тут-то вся неприятность и сидит, — продолжал, нахмурившись, генерал; — ни слова не говоря, и без малейшего как есть предупреждения, она хвать меня по щеке! Дикая женщина; совершенно из дикого состояния!
— А вы?
Генерал опустил глаза, поднял брови, поднял плечи, сжал губы, раздвинул руки, помолчал и вдруг промолвил:
— Увлекся!
— И больно? Больно?
— Ей богу, не больно! Скандал вышел, но не больно. Я только один раз отмахнулся, единственно только чтоб отмахнуться. Но тут сам сатана и подвертел: светло-голубая оказалась англичанка, гувернантка, или даже какой-то там друг дома у княгини Белоконской, а которая в черном платье, та была старшая из княжен Белоконских, старая дева лет тридцати пяти. А известно, в каких отношениях состоит генеральша Епанчина к дому Белоконских.
— И я прав, я прав, трижды прав! — с жаром продолжал торжествующий генерал, — потому что если в вагонах сигары запрещены, то собаки и подавно.
— Браво, папаша! — восторженно вскричал Коля: — великолепно! Я бы непременно, непременно то же бы самое сделал!
— Но что же барыня? — с нетерпением допрашивала Настасья Филипповна.
— Она? Ну, вот тут-то вся неприятность и сидит, — продолжал, нахмурившись, генерал; — ни слова не говоря, и без малейшего как есть предупреждения, она хвать меня по щеке! Дикая женщина; совершенно из дикого состояния!
— А вы?
Генерал опустил глаза, поднял брови, поднял плечи, сжал губы, раздвинул руки, помолчал и вдруг промолвил:
— Увлекся!
— И больно? Больно?
— Ей богу, не больно! Скандал вышел, но не больно. Я только один раз отмахнулся, единственно только чтоб отмахнуться. Но тут сам сатана и подвертел: светло-голубая оказалась англичанка, гувернантка, или даже какой-то там друг дома у княгини Белоконской, а которая в черном платье, та была старшая из княжен Белоконских, старая дева лет тридцати пяти. А известно, в каких отношениях состоит генеральша Епанчина к дому Белоконских.