Свой среди своих   ::   Черкасов Дмитрий

Пион взял под козырек и убыл, а выжатый как лимон Иванидзе поплелся на службу, размышляя, как поаккуратнее доложить о происшедшем начальнику отдела.

Майор Евневич смеялся недолго, всего минуту.

Потом похлопал старшего лейтенанта по плечу и предложил не переживать.

Мол, чего в жизни не бывает…

На первую встречу с «агентом», в процессе которой Пион был должен передать свой отчет, Иванидзе шел, как на плаху.

Отбившись от стайки престарелых гомосексуалистов, осадивших молодого и симпатичного старлея у ворот садика [139] , и проклиная неудачно выбранное место рандеву, Иванидзе подсел к пунктуальному Пиону и получил из его рук толстый альбом, открыв который оперативник на время лишился дара речи.

Правильно говорят, что «если где-то убудет, то в другом месте обязательно прибудет». Душевнобольной оказался совершенно гениальным художником-портретистом, работавшим в стиле классической графики. На семидесяти девяти страницах альбома Пион изобразил триста пять лиц, под каждым из которых стояло точное время и дата прохода через арку проходного двора. Причем зарисовки были гораздо лучше любой фотографии, ибо отражали не только внешность, но и характер человека.

Иванидзе внимательно просмотрел альбом и под номером сто девяносто два увидел лицо человека, вышедшего из двора спустя примерно полчаса после совершенного в соседнем доме убийства кооператора и его супруги, о котором вот уже две недели трубили все газеты города.

Остальное было делом техники.