Ирод   ::   Мордовцев Даниил Лукич

— Как? В этом старом, почти нищенском одеянии?

— У меня другого нет.

— Тем лучше! Пусть видит Рим и краснеет.

Но вот они в сенате. После обычных церемоний Мессала входит на трибуну. Ирод остается внизу трибуны в смиренной позе просителя. Сенат в полном сборе. Кресла сенаторов образуют обширный полукруг, в центре которого возвышается величественное изображение из мрамора «великого» Помпея, статуя, у подножия которой, пять лет тому назад, пал мертвым Цезарь. Срединный выгиб полукруга занимают кресла Антония и Октавиана. Так вот они, повелители мира. Одного из них, плотного, с курчавой головой и низким лбом гладиатора, Ирод уже знает давно. Другой — бледный, болезненный юноша с глазами сфинкса и широким лбом, круто ниспадающим от широкого черепа. Так это он с его загадочным лицом? Его взгляд не хотели перенести Брут и Кассий и предпочли пронзить себя мечами.

— Здесь, пред лицом державного собрания, — раздался вдруг голос Мессалы, — предстоит тот, пред которым Рим, властелин Вселенной, является неоплатным должником, более того, злостным банкротом. И, о, боги, на щеках Рима, на щеках его державцев, здесь председающих, не вспыхнула краска стыда при виде этого человека? Ужели Рим потерял стыд?

Между сенаторами заметно гневное движение. Гневные, негодующие взгляды перекрещиваются со спокойным взглядом Мессалы. Ирод стоит понуро.

— Мессала забывается! — слышатся голоса.

— Мессала забывает, что он не Цицерон...

— И сенат не Катилина...