JК
Сыскное агентство :: Кулешов Александр Петрович
Страница: 279 из 388Выхода не было, только зарываться в мягкую сырую землю и, сжимая в кулаке нагрудный крестик, истово, отчаянно молиться, чтоб случилось чудо, чтоб уцелеть.
Многие из его товарищей остались лежать на том поле, продолжая держать в руке бесполезный крестик. Видно, уж больно велики были их грехи, если даже бог от них отвернулся.
Вертолеты прилетели, как и было условлено, на рассвете. Прикрывая уцелевших огнем, сумели подобрать немногих оставшихся в живых и вывезти. Кар и Лоридан оказались в их числе.
Они тогда три дня пили беспробудно – так благодаря всевышнего.
Но Кар еще долго вспоминал те кошмарные часы, когда, зажмурив глаза, пытался вгрызться в черную землю, ощущая во рту ее влажный вкус, когда, понимая, что окружены, что выхода нет, что ничего не поможет, что податься некуда, он вопреки всякому здравому смыслу надеялся: выход найдется.
И еще он помнил то странное, необычное для него ощущение – ничего не надо делать, просто лежать и ждать, кто-то за него решит – жить ему или умереть. Он привык воевать, бежать, стрелять, схватываться врукопашную и опять бежать, атаковать, ползти, перепрыгивать препятствие или подлезать под него… Что-то делать! И выход находился. Но ждать!
Он выжил! Тогда, на той сырой земле. Но разве он ничего не делал для спасения? Как же не делал? Он ждал! Он лежал неподвижно, не шевелился, притворялся мертвым! И это тоже действие, тоже борьба за жизнь.
Многие из его товарищей остались лежать на том поле, продолжая держать в руке бесполезный крестик. Видно, уж больно велики были их грехи, если даже бог от них отвернулся.
Вертолеты прилетели, как и было условлено, на рассвете. Прикрывая уцелевших огнем, сумели подобрать немногих оставшихся в живых и вывезти. Кар и Лоридан оказались в их числе.
Они тогда три дня пили беспробудно – так благодаря всевышнего.
Но Кар еще долго вспоминал те кошмарные часы, когда, зажмурив глаза, пытался вгрызться в черную землю, ощущая во рту ее влажный вкус, когда, понимая, что окружены, что выхода нет, что ничего не поможет, что податься некуда, он вопреки всякому здравому смыслу надеялся: выход найдется.
И еще он помнил то странное, необычное для него ощущение – ничего не надо делать, просто лежать и ждать, кто-то за него решит – жить ему или умереть. Он привык воевать, бежать, стрелять, схватываться врукопашную и опять бежать, атаковать, ползти, перепрыгивать препятствие или подлезать под него… Что-то делать! И выход находился. Но ждать!
Он выжил! Тогда, на той сырой земле. Но разве он ничего не делал для спасения? Как же не делал? Он ждал! Он лежал неподвижно, не шевелился, притворялся мертвым! И это тоже действие, тоже борьба за жизнь.