Искуситель (часть 2)   ::   Загоскин М Н

Впрочем, надобно сказать правду, я гораздо внимательнее смотрел на мою прелестную собеседницу, чем слушал ее рассказы о прекрасной Франции и благословенных берегах Женевского озера; мне все казалось, что мы не в первый раз в жизни встретились друг с другом: я где-то видел эти великолепные черные глаза, эти длинные ресницы, этот унылый, но полный жизни взгляд был точно мне знаком... Вдруг что-то прошедшее оживилось в моей памяти, и я совсем некстати, даже очень невежливо, прервал ее речь вопросом, который не имел ничего общего с нашим разговором.

- У вас, кажется, есть подмосковная? - спросил я.

- Да, - отвечала Днепровская, - на двенадцатой версте от Москвы, по Владимирской дороге.

- И вы любите ездить верхом? Этот второй вопрос, который также довольно плохо клеился к первому, заставил покраснеть Надежду Васильев ну. Я повторил его.

- Третьего года я очень часто ездила верхом, - про шептала она тихим голосом.

- Итак, это были вы! Днепровская не отвечала, но покраснела еще более, том ные глаза ее заблистали радостью, и если бы я был хотя несколько неопытнее, то прочел бы в них: как я счастлива - он узнал меня!

- Machere amie! (Moй дорогой друг! (Фр.)) закричал Днепровский. - Графиня Марья Сергеевна! Надежда Васильевна вскочила с своего места и побежала навстречу к даме лет сорока, которая входила в гостиную. Эта барыня была видного роста, но так желта и худа, так пряма, плоска и опутана золотыми цепочками, что, глядя на нее, я невольно вспомнил эти прянишные, размалеванные сусальным золотом человеческие фигурки, до которых был в старину большой охотник.