Искуситель (часть 3)   ::   Загоскин М Н

Признаюсь, я очень люблю смотреть на этот добрый работящий народ, когда в вос кресный день он поразгуляется, распотешится и за ковшом браги забудет свою бедность и тяжкий труд целой недели. Какие добрые, веселые лица! Видишь этого пьяного старика, вот что стоит посреди комнаты, - посмотри! - он, вероятно, размышляет и не может понять, куда девалась дверь, в которую он вошел. Закамский не успел договорить, как этот пьяный мужик подошел к нашему столу и упал перед нами на колени.

- Что ты, братец? - спросил я.

- Виноват, батюшка! - завопил мужик. - Я пьян!

- Вижу, любезный!

- Прости, бога ради! Хмелен - больно хмелен!

- Вот то-то же, старичок! - сказал важным голосом Закамский. - Не годится пить через край. Ну, что хороше го? Приедешь домой, стыдно перед детьми будет.

- Стыдно, батюшка! - повторил старик, заливаясь слезами. - Видит бог, стыдно!.. Виноват!

- Добро, бог тебя простит, ступай, ступай! Мужик встал, утер рукавом глаза и, расправляя усы, сказал Закамскому:

- Ну, поцелуемся!

- Не надобно, любезный, не надобно! - закричал мой приятель, отодвигая свой стул.

- Хочешь - поднесу!

- Не хочу, братец, не хочу!

- Ой ли? Так поднеси ты... Поцелуемся!

- Эй, дядя Филипп! - закричали мужики. - Полно! Не балуй!.. Что ты там озорничаешь?.. Не тронь господ!

- Дядя Филипп! - сказал видный детина, подойдя к старику. - Подь-ка сюда, подь!

- Пошел прочь! - Да ты послушай! - Эй, Ванька, отцепись! - Пора домой, дядя, а не то ведь тетка Матрена забранит. - Ой ли?

- Уж я те говорю! Вишь ты как грузен!.. Выпьем еще бражки, да и с богом.