Испанская ярость   ::   Перес-Реверте Артуро

Алатристе сгреб меня за шиворот, приподнял с земли и повернул, удостоверяясь, что я цел. Потом, не произнеся ни слова, мягко оттолкнул от дохлого голландца, вытер лезвие о колет убитого, вложил — как показалось мне, жестом безмерной усталости — шпагу в ножны. И лицо, и руки его, и одежда были в крови, но это была чужая кровь. Я огляделся. У Себастьяна Копонса, искавшего свою аркебузу под грудой тел, обильно кровоточила рана на виске, с которого молодецкий удар стесал здоровенный — пяди в две, не меньше — лоскут кожи с волосами, на ниточке, что называется, болтавшийся над ухом.

— Твою мать… — бормотал арагонец ошеломленно.

Почерневшими от крови и пороха пальцами — большим и указательным — он придерживал лоскут, не вполне представляя себе, что с ним делать. Алатристе достал из какого-то загашника чистую тряпицу, приладил, как умел, полуоторванную кожу на место и обвязал Копонсу голову.

— Гляди-ка, Диего, чуть башку не отхватили.

— Ничего, заживет.

Копонс пожал плечами:

— Будем надеяться.

Я выпрямился и заметил, что меня шатает. Солдаты оттаскивали в сторону трупы голландцев. Кое-кто шарил у них по карманам, освобождая покойников от ненужного им более имущества. Гарроте без малейшей заминки отсекал кинжалом пальцы, украшенные перстнями — не возиться же, в самом деле, стягивая их по одному? Мендьета отыскивал себе новую аркебузу.

— Становись! — грянул голос капитана Брагадо.