Испанская ярость   ::   Перес-Реверте Артуро

Рискуя сверзиться прямехонько в Мерк, несся я, ничего не видя перед собой, ловя разинутым ртом холодный воздух, который будто раскаленными докраснаиглами впивался мне в легкие при каждом вдохе. И вдруг ощутил под ногой бревенчатый понтон. Вцепился в него и, скользя по мокрому дереву, на четвереньках перебрался на другой берег. Но едва лишь ступил на твердую землю, как тьма осветилась яркой вспышкой, и у самого моего уха просвистела аркебузная пуля.

— Антверпен! — завопил я, бросаясь ничком.

— …твою мать! — долетело до меня в виде отзыва.

Из тумана, сторожко пригибаясь, вынырнули два белесых силуэта.

— Считай, дружище, что заново родился, — произнес другой голос.

Я поднялся, подошел ближе. Лиц не различал — только белые пятна рубах и очертания ружейных стволов, готовых отправить меня прямиком на тот свет.

— Что ж вы, сеньоры, разве не заметили мою рубаху? — спросил я, еще не вполне отойдя от бега и пережитого испуга.

— Какую еще рубаху?

Я растерянно провел рукой по груди и не выругался потому только, что в ту пору считал это для себя зазорным. Я столько времени пролежал на брюхе, покуда наши брали плотину, что рубаха была вся в грязи.



IX. Дон Педро и мы

Вскорости, к великой скорби Генеральных Штатов и неописуемому ликованию приверженцев истинной веры, помер Мориц Оранский, успев, правда, на прощанье отбить у нас город Гох и сжечь наши магазины в Гиннекене. Попытался он с налету взять Антверпен, да вышла у него осечка.