JК
Истоки. Книга вторая :: Коновалов Григорий Иванович
Страница: 426 из 511В высокую историческую роль русского народа он со всей своей недоверчивой, тяжелой и постоянной страстью уверовал с юности. Вера в трезвый ум, бесстрашие и широту характера русского народа питала твердость духа Сталина в самые тяжкие моменты Отечественной войны. В сердце своем он ощущал сплав чувств и мыслей рабочих людей Востока и России.
В глубине двора горел свет в окнах старинного особняка с колоннами – там жил Рузвельт…
Позавчера, прилетев из Каира на самолете «Священная корова», он остановился в американской миссии, на окраине города. Но Сталин через Гарримана передал ему приглашение переехать в этот дом во избежание покушения: в Тегеране оказалось много вражеских агентов.
Перед началом официальных переговоров Сталин нанес президенту визит гостеприимства.
Сидя в коляске и приветливо улыбаясь, Рузвельт спросил, не хотел ли бы маршал обсудить коренные вопросы войны и мира.
Сталин прямо и спокойно взглянул в тонкое болезненное лицо с газовыми тенями под глазами:
– Мы можем обсуждать все, что захотим. Нам никто не помешает.
И они несколько минут говорили о положении на фронтах.
На другой стороне улицы, наискосок, в британском посольстве, жил Черчилль. За два месяца до встречи он предлагал в послании дислоцировать британскую и русскую бригады вокруг Тегерана, не ставя в известность иранское правительство: «Будем иметь эффективную ширму от неприятных людей, которым мы не так нравимся, как должны были бы нравиться».
В глубине двора горел свет в окнах старинного особняка с колоннами – там жил Рузвельт…
Позавчера, прилетев из Каира на самолете «Священная корова», он остановился в американской миссии, на окраине города. Но Сталин через Гарримана передал ему приглашение переехать в этот дом во избежание покушения: в Тегеране оказалось много вражеских агентов.
Перед началом официальных переговоров Сталин нанес президенту визит гостеприимства.
Сидя в коляске и приветливо улыбаясь, Рузвельт спросил, не хотел ли бы маршал обсудить коренные вопросы войны и мира.
Сталин прямо и спокойно взглянул в тонкое болезненное лицо с газовыми тенями под глазами:
– Мы можем обсуждать все, что захотим. Нам никто не помешает.
И они несколько минут говорили о положении на фронтах.
На другой стороне улицы, наискосок, в британском посольстве, жил Черчилль. За два месяца до встречи он предлагал в послании дислоцировать британскую и русскую бригады вокруг Тегерана, не ставя в известность иранское правительство: «Будем иметь эффективную ширму от неприятных людей, которым мы не так нравимся, как должны были бы нравиться».