Истоки. Книга вторая   ::   Коновалов Григорий Иванович

Если бы даже и не было на нем фельдмаршальского мундира, фуражки с высокой тульей и кокардой, белых перчаток на сухих, узких и сильных руках, все равно в нем сразу же признали бы генерала: в крупной, осанистой фигуре, в гордом поставе головы, в твердом, холодно-надменном взгляде, в каждой каменной складке лица сказывалась та особенная прусская порода нерассуждающих аристократов-военных, которая ни в одной стране так четко не обособилась, не откристаллизовалась, как в Германии.

Смысл своей жизни Хейтель видел в войне, потому что он, как и Зейдлиц, Манштейн, Вейхс, Гудериан, Рундштет, Бок и Кейтель и многие другие генералы и адмиралы из семей военных, существовал для войны. Как для произрастания зерна необходима земля, вода и воздух, так для полноты жизни Хейтеля нужна была война. И это он усвоил с детских лет. В его замке и в городском особняке висели портреты предков, и все эти предки были военными. Прадед служил у Фридриха Великого, дед вместе с Мольтке и Шлиффеном разгромил французов у Седана, отец окружил армию Самсонова в Мазурских болотах. Сам Вильгельм Хейтель был правой рукой генерала Гофмана, командовавшего трехсоттысячной оккупационной армией, занявшей западные губернии молодой Советской России. И тогда в Бресте он упрямо выступал против мира с русскими. Двух сыновей своих Хейтель тоже сделал военными. Только больные и трусы боятся драки. Сильный человек не может жить, не толкая других.