Истоки. Книга вторая   ::   Коновалов Григорий Иванович

Ездовой Никита Ларин шевелил сивыми бровями, грозя Ясакову кнутовищем:

– Хоть с дитем не баси, дискань.

Эта девчонка напоминала Александру тот детский крупновский мир, которого больше всего недоставало ему теперь. И он незаметно для себя становился тем Санькой, каким был когда-то, забывая, что он сержант и не дома, а на войне, отрезанный от своего полка грохочущим фронтом.

Срывал цветок или борщовку, дарил Оксане, мельком хмуровато взглядывая на ее сухие ладные щиколотки.

– Оксана, нюхай.

И от того, как округло окал он, произнося ее имя, она загоралась весельем, просила еще раз назвать ее по имени.

Играя глазами, тыкалась вздернутым носом в цветок, и тогда синие застои под глазами смывал румянец. Осмелев, лезла взглядом под каску Александра, любуясь его спокойным исхудалым лицом.

Телега въехала под низко и прохладно нависшие ветви; Александр поднял их, идя на цыпочках:

– Оксана, оборони голову.

Оксана с детски-кокетливым испугом втянула в плечи голову, а когда, прошумев над ней запашистым холодком, ветки зелено колыхались позади над идущими бойцами, выпрямилась, разглаживая заношенное платье на робко выпуклой груди.

Отец лежал навзничь, тяжело дышал ртом, обметанные лихорадочными болячками губы дергались. Он бормотал в горячечном сне, перекатывая голову на повянувшей траве в задке телеги. Оксана косынкой махала над его лицом, нежно и смятенно глядя на него, и потом отыскивала глазами Александра…

Обедали в урочище.