Истоки   ::   Алданов Марк Александрович

— Слышали, у него вчера сорвался плакат: «Все билеты проданы». Весь побледнел: «Плохая примета».

— Нет такой приметы. Там если заяц перебежит дорогу, я не говорю. А это одно суеверие.

— Провинция у нас чуткая: любит и понимает цирк, — сказал Али-египтянин.

— Главное — это погода, — заметил шпрех. — И еще чтобы на первых порах не посадили в яму! Раз в Нижнем Новгороде у нас описали тюленя Маэстро. Директор хотел застрелиться.

— Главное не в погоде, а в репертуаре, — сказал Рыжков. — Если не опустимся до какого-нибудь «Путешествия вокруг света за пять копеек», то и искусству послужим, и не стыдно будет глядеть в глаза людям.

— Закликала, братцы, у нас мастер, — сказал Али-египтянин и благодушно передразнил шпреха: — «Давай, давай. — Билеты хватай. — Чудеса узрите. — В Америку не захотите! — Пошла начинать. Музыку прошу играть…»

Рыжков строго показал ему глазами на девицу Элеонору. Последняя строка закликания была непристойной. Али-египтянин, однако, и сам знал, чего нельзя говорить при дамах. Он достал корзинку с едой, завернутую в афишу: «Невероятно, но факт».

— Как только выедем за заставу, братцы, не грех будет перекусить.

— Я, признаться, страшно проголодалась. Доктор говорит, что у меня ложный аппетит.

— Хорошо будет, как поплывем по Волге, давно я по ней, матушке, не плавал. Поедим стерляжьей ухи. В Сибири тоже едят, дай Бог всякому. Я двести пельменей съедал в один присест.

— Двести пельменей, дяденька, не съедите, — сказал шпрех.