JК
История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим :: Теккерей Уильям Мейкпис
Страница: 396 из 761- И, недолго думая, нарядный кавалер схватил исписанные страницы, спрятал их у себя на груди, прижав к сердцу руку в кружевной манжете,затем отвесил поклон, сопровождавшийся изящнейшим взмахом шляпы, и, расточая улыбки, удалился, оставив после себя благоухание амбры.
- Не кажется ли вам, - сказал мистер Аддисон, осматриваясь, - что в комнате словно сделалось темней после блистательного появления и исчезновения этого посланца дружбы? Право же, его присутствие здесь все озаряло. Ваше алое сукно, мистер Эсмонд, не боится никакого освещения; но каким жалким, должно быть, выглядел в лучах этого великолепия мой поношенный кафтан! Любопытно, сделают ли они для меня что-нибудь, - продолжал он. Когда я вышел из Оксфорда, мои покровители обещали мне золотые горы; и вот вы видите, к чему привели меня их обещания: к каморке под крышей и шестипенсовому обеду из соседней харчевни. Боюсь, что и это обещание разделит участь остальных и фортуна вновь обманет меня, - потаскушка только то и делает вот уже семь лет. Но "блудницу дымом я гоню", - сказал он, улыбаясь, и выпустил густое облако из своей трубки. - Нет таких лишений, Эсмонд, которых нельзя было бы стерпеть; и честная зависимость от кого-либо не в укор честному человеку. Я покинул лоно своей aima mater {Мать-кормилица (лат.) - обычное название университета.}, надутый гордостью от постоянных похвал и уверений, что способности и знания, стяжавшие мне немалую известность в колледже, не преминут прославить мое имя и за его стенами. Но мир - это океан, а Айзис и Чарвелл - лишь капли в нем.
- Не кажется ли вам, - сказал мистер Аддисон, осматриваясь, - что в комнате словно сделалось темней после блистательного появления и исчезновения этого посланца дружбы? Право же, его присутствие здесь все озаряло. Ваше алое сукно, мистер Эсмонд, не боится никакого освещения; но каким жалким, должно быть, выглядел в лучах этого великолепия мой поношенный кафтан! Любопытно, сделают ли они для меня что-нибудь, - продолжал он. Когда я вышел из Оксфорда, мои покровители обещали мне золотые горы; и вот вы видите, к чему привели меня их обещания: к каморке под крышей и шестипенсовому обеду из соседней харчевни. Боюсь, что и это обещание разделит участь остальных и фортуна вновь обманет меня, - потаскушка только то и делает вот уже семь лет. Но "блудницу дымом я гоню", - сказал он, улыбаясь, и выпустил густое облако из своей трубки. - Нет таких лишений, Эсмонд, которых нельзя было бы стерпеть; и честная зависимость от кого-либо не в укор честному человеку. Я покинул лоно своей aima mater {Мать-кормилица (лат.) - обычное название университета.}, надутый гордостью от постоянных похвал и уверений, что способности и знания, стяжавшие мне немалую известность в колледже, не преминут прославить мое имя и за его стенами. Но мир - это океан, а Айзис и Чарвелл - лишь капли в нем.