История двух калош   ::   Соллогуб Владимир Александрович

- Итак, неудача? - продолжал Шульц.

- Стыд и поношенье, - сказал бывший студент дрожащим голосом. - Стыд!.. Ты видел, сколько бессонных ночей проводил я за своим творением. Вот год, как мы живем дверь об дверь: ты с своей музыкой, а я с своей поэзией - оба бедные, оба с одной целью. Когда я был в Казанском университете, мне душно было оковывать свой ум в правила сухой науки: назначение мое было быть поэтом.

"Молодость! - подумал Шульц. - Я верю поэзии, а не поэтам".

- Я бросил свой университет... Обман и стыд! Глупая существенность начала меня давить!

Шульц проткнул молча руку молодому человеку и крепко пожал ее.

- Да что тебе рассказывать! Я объяснял тебе все -листки моего романа, я читал тебе и толковал тебе мои стихи - и одобрение твое мне было лестнее всех бессмысленных похвал ничтожной толпы, которая аплодирует прыжкам Турньера громче, чем творениям великого Шекспира. И со всем тем, знаешь, в мысли о славе есть какая-то чудная отрава, какая-то невыразимая сила!

Она похожа на вероломную женщину, которую можно любить страстно и вовсе не уважать.

- Ты был у книгопродавца? - спросил Шульц.

- Бедность моя была не в тягость, потому что впереди я видел надежду. Рукописи мои вчера окончены.

Я был у книгопродавца.

- И он Отказал?

- Я вошел в славную лавку, уставленную шкафами красного дерева. Все это устроено с большою роскошью.

В углу за красивым бюро стоял какой-то господин в очках и писал в толстой книге. Я с трепетом к нему подошел.