История его слуги   ::   Лимонов Эдуард

Хозяин, видимо, пришел ночью пьян и еще пил белое вино с любовницей и неведомыми друзьями (на столе стояло много бокалов), двери всад и на улицу были открыты, когда я сошел в семь часов утра вниз, на полу еще были мокрые человеческие следы. Газета, хотя и лежала под навесом, оказалась вдребезги мокрая, и я сушил «Нью-Йорк таймс» на газовой плите, простыню за простыней, постепенно узнавая, что случилось в мире.



глава одиннадцатая



Прошла зима. Я поймал себя на том, что всегда плохо помню зимы, они выпускаются моей памятью, и получается, что в моем году только три сезона: весна, лето и осень. Единственная зима, которую я помню четко и всю, — зима 1967–1968 годов, моя первая зима в Москве. Стояли адские сорокаградусные морозы, усугублявшиеся моим недоеданием. От холода у меня болело мясо, все мышцы тела, когда я, натянув на себя все, что можно было натянуть, — всю мою одежду, — бегал в столовую на углу Уланского переулка и Садового кольца. Столовая эта — заледенелый снаружи полуподвальный рай, где я ел бесплатно черный хлеб и горчицу, заплатив за официальный стакан компота, вмерзла в мою память навечно. Иногда я еще украдкой воровал с тарелок недоеденное — то кусок сосиски с картофельным пюре, то сосисочную кожуру, содранную брезгливым шофером такси. Что не годилось в пищу шоферу, с удовольствием поедал поэт. В ту зиму я похудел на 11 килограммов, так что я помню ее всю.

Нью-йоркскую зиму 1979–1980 годов я всю проебался и прослужил. В основном проебался с девушками, так как Стивен только на лыжах кататься ездил за зиму три раза.