История моей жизни   ::   Казанова Джованни

Я понимал, что для одного из нас это не составит труда — другой может спустить его на веревке; но я не понимал, как спуститься туда и другому: я не видел, как закрепить веревку, чтобы повиснуть на ней. Если б я просунулся в окно и попросту упал, то мог бы сломать себе ногу, ведь я не знал, с какой высоты совершу свой чересчур смелый прыжок. На всю эту разумную и произнесенную дружеским голосом речь монах отвечал, что мне стоит лишь спустить на чердак его, а потом у меня достанет времени подумать, как попасть туда самому. Я держал себя в руках настолько, чтобы не упрекать его за подлый ответ, но не настолько, чтобы не поспешить вывести его из затруднительного положения. Я немедля распаковал свои веревки, обвязал его под мышками через грудь, положил на живот и велел спускаться, пятясь, на козырек слухового окна, а сам по-прежнему сидел верхом на крыше с веревкой в руках; когда он добрался до козырька, я велел ему просунуть в окно ноги до бедер, опираясь локтями о козырек. Потом я, как и в первый раз, соскользнул по склону и, лежа на животе, сказал, чтобы он без боязни отпустил руки, ибо веревку я держу крепко. Оказавшись на полу чердака, он отвязался, и я, вытянув веревку к себе, понял, что расстояние от окошка до пола была в десять раз больше, чем длина моей руки. Прыгать было слишком высоко. Монах сказал, что я могу бросить внутрь веревки, но я поостерегся последовать этому дурацкому совету. Вернувшись на конек крыши и не зная, что предпринять, направился я еще в одно место около одного из куполов, куда еще не приближался.