Истребители   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Васильев еще не закончил ремонт; на хвосте и левой плоскости белели пробоины.

Снова опустился на чехлы.

Человек, впервые бухнувшийся в бассейн и ушедший под воду, закрывает глаза. Он ничего не видит, только ощущает. Так и летчик в первом воздушном бою. Он чувствует и схватывает лишь то, с чем непосредственно соприкасается, не проникая вглубь, не охватывая общей картины. А вообще-то говоря, восстановить динамику воздушного сражения, в котором участвовало с обеих сторон более двухсот истребителей, было бы трудно даже очень опытному боевому командиру…

Отдельные мгновения схватки вспыхивали в памяти одно за другим, рождая множество вопросов, но и вопросы эти, и сами отрывочные картины проносились в голове без всякого порядка, вихрем: уж очень все показалось необычным. Я мог приходить в восторг, изумляться, испытывать жгучую горечь и гнев, — анализ событий не давался…

Было уже известно о сегодняшней гибели командира полка майора Глазыкина. Его труп без единой пулевой царапины, но сильно разбитый тупым ударом опустился на парашюте рядом с упавшим самолетом. «Наверно, это был он», — подумал я, вспоминая, как напористый И-16, сбивший двух японских истребителей, вдруг вспыхнул и как летчик, выбросившийся на парашюте, был накрыт во время спуска своим же падающим самолетом… Как жаль, что не удалось рассмотреть номер — уж очень мелкой цифрой он был написан.

Первый бой, первый бой!.. Какой ты бурный, стремительный, опьяняющий! Что главное в тебе? Кажется — все, потому что все памятно и ничего нельзя забыть.