Из сборника Форсайты, Пендайсы и другие   ::   Голсуорси Джон

И чтобы так вел себя он, именно он! Да знаете ли, двадцать семь лет назад, когда я была замужем за моим первым мужем - мне было тогда двадцать три, и я была стройна и хороша, как ангел, - да, да, милочка, хоть вы, быть может, и не поверите этому - а он, Белливер, был тогда адвокатом и настоящим денди, он настойчиво ухаживал за мной и даже хотел, чтобы я бросила мужа и ушла к нему. И я бы это сделала, милочка, если бы не Кэтлин, которая вот-вот должна была родиться! А он уже не помнит, что когда-то был живым человеком! А теперь чем стал, о господи! Что за лицемер! Настоящий лицемер в парике! Ой, что это?

Ширма зашаталась - это судья Белливер встал и поспешно оттолкнул кресло. Схватив одной рукой валившуюся набок ширму, он другой вцепился в лацкан своего смокинга, словно пытаясь скрыть чувства, бушевавшие в его груди. Его губы, сжатые так, что от них отлила вся кровь, дрожали; ввалившиеся глаза были устремлены на женщину, которая произнесла эти слова. И под его взглядом она улыбнулась.

Он слегка поклонился, выпустил из рук ширму и нетвердыми шагами пошел прочь. Проходя мимо зеркала, он увидел, как улыбка постепенно сходит с ее лица, уступая место раскаянию, даже состраданию.

КАЗНЬ

Перевод М. Абкиной

Я не мог бы описать улицу, на которой очутился в тот вечер, она была не похожа ни на одну из виденных мною в жизни, - длинная и узкая, как будто самая обыкновенная и в то же время такая нереальная, что по временам казалось - если двинуться прямо на серые дома, стоявшие по обе ее стороны, то можно пройти сквозь них. Я шел уже, должно быть, очень долго, но не встретил ни одной живой души.