JК
Из жизни взятое :: Коничев Константин Иванович
Страница: 106 из 373В честь нашего тигинского летчика Ефимки Твёрдова. Он мой крестный. Он смелый летчик. Бывало, самолёт весь расшибся, Ефимке шесть рёбер переломило, а жив. Нет, дома он не живёт. В Няндоме, на железной дороге. Светлые пуговицы. Начальником…
– Так, так. А кто такой Довбиленок?
– Тебе мама вчера говорила. Главный воротило. Фамилия Довбилов. В газетах пишет. Я читал. Про наше Тигино. Речи-то он говорит почище всяких приезжих.
– Так, так. А мельник Проташа, что это за человек, и где, какая у него мельница?..
– Самая настоящая, двухпоставная. На реке, на низинке – спустись, тут и есть. Там всегда людно. И теперь мелет. Воды только мало – на один постав хватает. Да и молотья теперь немного…
– Так, значит, Проташина кошка – кулацкая паразитка, а он сам?
– Тоже паразит.
– Кто это сказал?
– Все, с кого он за помол по три фунта с пуда дерёт.
– Занятно. А ещё кто есть кулаки-деруны?
– Нет больше. Были, да Довбиленок их в колхоз принял – Зызовушку, Долгоязыкова, да Борисова…
– Подай-ка мне, Ефим, штаны и сапоги. Я вставать стану, оденусь.
– Поднимайся. Вода в рукомойник налита – холодная, свежая. А то и выкупаться можешь, чуть повыше от мельницы. Тут глубина такая – чёрта с ушами скроет.
– А ты знаешь, какого роста чёрт?
– Так мужики говорят. Значит, глубоко. Сажени две. Иногда глубже, если Проташа повыше на плотине щиты поднимет. А спустит воду – мельче станет.
– Дельный ты парень.
– Так, так. А кто такой Довбиленок?
– Тебе мама вчера говорила. Главный воротило. Фамилия Довбилов. В газетах пишет. Я читал. Про наше Тигино. Речи-то он говорит почище всяких приезжих.
– Так, так. А мельник Проташа, что это за человек, и где, какая у него мельница?..
– Самая настоящая, двухпоставная. На реке, на низинке – спустись, тут и есть. Там всегда людно. И теперь мелет. Воды только мало – на один постав хватает. Да и молотья теперь немного…
– Так, значит, Проташина кошка – кулацкая паразитка, а он сам?
– Тоже паразит.
– Кто это сказал?
– Все, с кого он за помол по три фунта с пуда дерёт.
– Занятно. А ещё кто есть кулаки-деруны?
– Нет больше. Были, да Довбиленок их в колхоз принял – Зызовушку, Долгоязыкова, да Борисова…
– Подай-ка мне, Ефим, штаны и сапоги. Я вставать стану, оденусь.
– Поднимайся. Вода в рукомойник налита – холодная, свежая. А то и выкупаться можешь, чуть повыше от мельницы. Тут глубина такая – чёрта с ушами скроет.
– А ты знаешь, какого роста чёрт?
– Так мужики говорят. Значит, глубоко. Сажени две. Иногда глубже, если Проташа повыше на плотине щиты поднимет. А спустит воду – мельче станет.
– Дельный ты парень.