Из жизни взятое   ::   Коничев Константин Иванович

А Сорви-голова зарабатывал четвертной билет сосредоточенно и уверенно. Едва ли он выстрел слышал. Обошел таким манером вниз головой весь дом, кувырнулся, спрыгнул и, встав ловко на обе ноги, засмеялся.

– Не обмани, барин, четвертной тятьке – не помеха.

– Ступай домой. Отец завтра получит.

Гости снова в дом. Там музыка и веселье. Опять Дружком забавляются. На этот раз на серебряном подносе хрустальный графин Дружок нёс барину.

Кончилось дело тем, что променял Ведров своего Дружка на Сорви-голову, да ещё в придачу дал бричку на рессорах…

Разве такое может забыть Митрич Сорви-голова, хотя он и стар неимоверно.

Много десятков лет прошло с того времени. Старого барина придавила стопудовая могильная плита, а на ней – чугунная наковальня. Брызжут огненные искры из-под молота. Иногда кузнец посмотрит себе под ноги, увидит надпись и скажет:

– Крепко барин закупорен, не вылезет. Не слыхать тебе, барин, и ангельских труб, а слышишь ли ты удары моего молота? А слышишь ли ты, как лязгает гусеницами трактор на нашей земле?..

После кончины Ведрова остался на помещичьей земле управляющий Бортников и до самых октябрьских дней семнадцатого года не покидал здешних мест.

Как-то осенью он послал Федьку в Грязовец за свежими газетами. Приносит Федька столичные питерские газеты, с приложением к ним, отпечатанным крупными буквами:

«Закон о земле. Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. (Принят на заседании 26-го октября в 2 часа ночи).

1.