Из жизни взятое   ::   Коничев Константин Иванович

Судакову и Кораблёву он пожелал глубже вникать во все дела колхоза, побывать на участках, посмотреть отремонтированные постройки, новый скотный двор, познакомиться, как проводится силосование, в каком состоянии машины и орудия, как подготовлены закрома к засыпке урожая. И хотел было уходить по своим бесконечным делам, но тут уже подошли кое-кто из колхозников, чтобы на ходу разрешить наболевшие вопросы.

– Григорий Иванович! У нас неполадок, – жаловалась одна колхозница. – Мою Анку обижают. Девке двадцать годов. Жнет, косит не хуже любого мужика, а в книжку ей ставят первый разряд. Сама не идёт к тебе, стыдится. Прошу Христом-богом, дай ей третий разряд с полным весом…

– Ладно, Семёновна, поговорю с бригадиром. Решим. Иди, дожинай ячмень…

– Товарищ Капустин, около нашего «Луча» завелась какая-то гадина, – сообщал бригадир Пестерев. – На межевом столбе нашли сегодня бумагу – тестом приклеена. На, полюбуйся…

На скомканном листе, вырванном из тетради, по печатному вкривь и вкось цветным карандашом: «Смерть Капустину и Пестереву! А колхозникам крышка!»

– А ты что, испугался?

– Пугаться нечего, а остерегаться надо. Я теперь вечерами без ружья на улицу не выйду. Даром не сдамся. На двух войнах был – не убили, этого не хватало, чтоб из-за угла ухлопали. Тебе хорошо. У тебя наган есть…

– А бумажку всё-таки надо в Вологду в ГПУ послать, – посоветовал Судаков. – Авось она и пригодится разузнать осла по копытам.