Из жизни взятое   ::   Коничев Константин Иванович

– Что-то у тебя в сундуке молитвенников мало? Евангелиев нет ни одного, а все Гоголи да Пушкины, сказки, песенники, и Толстой опять же… Божие слово надо распространять. Есть указание свыше!

– Божье-то слово мы и в церкви слыхали, – заступались за Проню зимогоры.

– Нам любы такие книжки, что печатает Максим Горький. Он из нашего брата.

– Глупости! – резко возражал урядник.

– А ты почитай, будто про нас пишет.

И тут даже неграмотный зимогор Колька Копыто стал наизусть произносить начало любимого рассказа: «Одного из них звали Пляши-Нога, а другого – Уповающий; оба они были воры…» Молодец Максим! Кто про святых, а он про нашего брата правду сочиняет. Ни к чему нам божье слово. Ваше дело паспорта проверять, а писатель к нам в печенки заглядывает. Да что с тобой говорить!.. Всякая собака своего хозяина оберегает.

Урядник быстро уходил: с зимогорами ему не сговориться.

Сколько лет подвизался Проня в наших местах, сколько десятков тысяч книжек он распродал в деревнях, – не берусь об этом судить. Однако сбереженные в деревнях «Всеобщие русские календари» с портретом Александра Третьего, продавались Проней… Значит, добрых лет тридцать он был в наших местах книгоношей.

И вдруг не стало Прони. Месяц прошел, и два, и целый год. Проня не появлялся. Чей он был родом, откуда – неизвестно: то ли из костромских, то ли из грязовецких. И узнать не от кого – куда девался Проня?.. Конечно, пошли слухи:

– Умер, – говорили одни.

– Замерз на дороге под Вологдой…

– В тюрьму угодил… Запретные песни давал списывать.

– Убили и ограбили.