Тайна Иерихонской розы   ::   Иден Дороти

Гораздо тяжелее это перенес Эмиль. Его горе было огромно, и я знала, что никогда не скажу ему о любви Коррин к Джону.

Через несколько дней после панихиды он отплыл во Францию, чтобы, может быть, найти какую-то цель в жизни.

В том, что случилось, были и хорошие стороны: Пити зажил новой жизнью. Син внимательно следил за его выздоровлением, и через год в организме Пити не осталось ни капли той отравы, которая разрушала его.

Мы с Джоном тоже не ленились в тот первый год, перестраивая Уайт-Холл. Мы помирились в тот же день, когда я поговорила с Клэппи, и нам не нужны были для этого слова. В глубине души я знала, что он был так жесток со мной только из-за любви ко мне, что еще больше согревало мне сердце.

Джон только что вошел в комнату, так что я откладываю свою большую кожаную тетрадь и отмечаю место, на котором закончила писать. Я еще не скоро снова за нее возьмусь.

— Ты рано проснулась сегодня, дорогая, — он наклонился, взял мое лицо в руки и поднял его.

Его поцелуй был полон любви и нежности. На минуту он отстранился, и его глаза заблестели — они теперь часто так блестят. — Рабочие говорят, что новое крыло будет готово к вечеру, даже уже с новой мебелью.

Вдруг он хитро улыбнулся и прижал меня к себе.

— Жена, если уж мне суждено стать отцом, давай-ка этим непосредственно и займемся.