ЯОн   ::   Керет Этгар

Он был ужасно маленький и когда лаял, у него получался только писк, но если кто-нибудь дразнил его, он мог вдруг зарычать, и на миг его голос становился глубоким, низким, совсем не как у щенка, и это было смешно, как будто он подражает взрослой собаке. Поэтому я и назвал его Товией, как Товию Цафира, который тоже всех копирует. Папа с первого дня невзлюбил его, да и Товия не слишком полюбил отца. На самом деле Товия вообще не очень-то кого любил, кроме меня. С самого щенячьего детства он всех облаивал, а когда немного подрос, уже начал пытаться награждать укусами любого, кто оказывался поблизости. И даже Саар, который не был любителем поливать других грязью, сказал, что у этой собаки не все в порядке с головой. Мне же он ничего плохого не делал. Только все время прыгал на меня и лизал, и каждый раз, когда я уходил от него, начинал плакать. Саар сказал, что ничего удивительного в этом нет, ведь я его кормлю. Но я знал многих собак, которые лаяли даже и на тех, кто их кормит. И еще я знал — то, что происходит между нами, это вовсе не из-за еды. Он любит меня по-настоящему. Любит просто так, без всякой причины, и очень сильно. Ведь и Бат-Шева, моя сестра, кормила его, а он люто ее ненавидел. Вот и разберись, что у собаки в голове!

По утрам, когда я шел в школу, он всегда хотел идти вместе со мной, но я заставлял его оставаться дома, опасаясь, что он устроит там представление. Во дворе у нас был забор из решетки, и иногда, возвращаясь домой, я еще успевал увидеть, как Товия облаивает какого-то несчастного, осмелившегося пройти по нашей улице, и он рвется, и бодает забор как сумасшедший.