JК
Я дрался на Аэрокобре :: Мариинский Евгений Пахомович
Страница: 215 из 275Две ночи пришлось провести в пути, перебиваясь чем бог пошлет, голосовать «За блок шоферов», пока наконец не выбрался на дорогу, ведущую к аэродрому. Высадив меня в нескольких километрах от села, машина растворилась в ночи. Пришлось опять брести через холмы и практически на ощупь искать дом, в котором жили летчики эскадрильи.
Поднялся на крыльцо, дернул дверь – заперта изнутри, значит, спят. Обошел вокруг в надежде, что хоть одно окно окажется открытым. Ничего подобного, все заперто, еще подумал: «Чего это они закупорились, как сельди в бочке». Снова поднялся на крыльцо и попытался подналечь – дверь не поддавалась. «Жалко будить, но что поделаешь, не спать же на улице»
Постучал. Внутри было тихо. «Может, сегодня остались ночевать на аэродроме? Тогда опять топать шесть километров». От отчаяния я стал изо всех сил тарабанить в дверь. Внутри завозились, послышалось шарканье обуви, потом кашель.
– Кого нелегкая носит по ночам? – спросил знакомый голос.
– Это я, Женька!
– Какой еще Женька? Тоже мне шутник.
– Ну я, открывай! Не узнаешь, что ли?! Это Мариинский!
Я слышал, как открылась дверь в комнату, потом в коридоре раздался шепот. О чем говорили, разобрать было невозможно. Застучал снова.
– Открывайте!.. Долго я тут стоять буду?
– Кто там? – спросил голос Бургонова.
– Цыган, ты что, не узнаешь меня?! Оглохли тут все, что ли?
Молчание. И снова приглушенный шепот за дверью, доносятся и неразборчивые голоса из комнаты.
Поднялся на крыльцо, дернул дверь – заперта изнутри, значит, спят. Обошел вокруг в надежде, что хоть одно окно окажется открытым. Ничего подобного, все заперто, еще подумал: «Чего это они закупорились, как сельди в бочке». Снова поднялся на крыльцо и попытался подналечь – дверь не поддавалась. «Жалко будить, но что поделаешь, не спать же на улице»
Постучал. Внутри было тихо. «Может, сегодня остались ночевать на аэродроме? Тогда опять топать шесть километров». От отчаяния я стал изо всех сил тарабанить в дверь. Внутри завозились, послышалось шарканье обуви, потом кашель.
– Кого нелегкая носит по ночам? – спросил знакомый голос.
– Это я, Женька!
– Какой еще Женька? Тоже мне шутник.
– Ну я, открывай! Не узнаешь, что ли?! Это Мариинский!
Я слышал, как открылась дверь в комнату, потом в коридоре раздался шепот. О чем говорили, разобрать было невозможно. Застучал снова.
– Открывайте!.. Долго я тут стоять буду?
– Кто там? – спросил голос Бургонова.
– Цыган, ты что, не узнаешь меня?! Оглохли тут все, что ли?
Молчание. И снова приглушенный шепот за дверью, доносятся и неразборчивые голоса из комнаты.