JК
Я дрался на Аэрокобре :: Мариинский Евгений Пахомович
Страница: 239 из 275Только прибыл, говорите? Оторвался и ходил на высоте. Подходит «худой», дал очередь. Наш стал плавно разворачиваться. «Шмит» – переворот и ходу.
Евсюков все ходит вверху, постепенно снижается. На юг идет с наборчиком, развернется на север – со снижением. Потом опять разворот… Подошли двенадцать «Мессеров». Только пристроится какой-нибудь ему в хвост, Евсюков начинает разворачиваться. «Шмит» сразу переворот – и ходу. Так и носились вокруг него, боялись подступиться. Думали, наверное, ас какой летает. Пятнадцать минут так. Никто больше не стрелял по нему. Постепенно снизился и сел метрах в двухстах от меня. Подбежали к нему, а он мертвый. Семь пуль только через сердце прошло! Пятнадцать минут мертвый летал, двенадцать «худых» пугал! Видно, хорошо отрегулировал самолет триммерами в полете… А вы говорите, что трудно воевать!
Утин, бывало, ругал нас по радио, под горячую руку, хоть и понимал, что мы не можем быть везде одновременно. Но то на переднем крае, когда кругом рвутся снаряды и бомбы и некогда выбирать выражения. А здесь, он знал, нужно подбодрить летчиков, показать, что и меньшими силами они бьют фашистов. Поэтому и рассказал о бывшем в действительности накануне случае с Евсюковым. Главное, поднять, дух летчиков…
– Да и потом, – продолжал Утин, – не такими уж малыми группами вы ходите. Фигичев нашел правильный выход. Одна эскадрилья идет в ударной группе, другая полностью или частью сил прикрывает ее. Как будто и не слетанная группа, а получается хорошо.
Евсюков все ходит вверху, постепенно снижается. На юг идет с наборчиком, развернется на север – со снижением. Потом опять разворот… Подошли двенадцать «Мессеров». Только пристроится какой-нибудь ему в хвост, Евсюков начинает разворачиваться. «Шмит» сразу переворот – и ходу. Так и носились вокруг него, боялись подступиться. Думали, наверное, ас какой летает. Пятнадцать минут так. Никто больше не стрелял по нему. Постепенно снизился и сел метрах в двухстах от меня. Подбежали к нему, а он мертвый. Семь пуль только через сердце прошло! Пятнадцать минут мертвый летал, двенадцать «худых» пугал! Видно, хорошо отрегулировал самолет триммерами в полете… А вы говорите, что трудно воевать!
Утин, бывало, ругал нас по радио, под горячую руку, хоть и понимал, что мы не можем быть везде одновременно. Но то на переднем крае, когда кругом рвутся снаряды и бомбы и некогда выбирать выражения. А здесь, он знал, нужно подбодрить летчиков, показать, что и меньшими силами они бьют фашистов. Поэтому и рассказал о бывшем в действительности накануне случае с Евсюковым. Главное, поднять, дух летчиков…
– Да и потом, – продолжал Утин, – не такими уж малыми группами вы ходите. Фигичев нашел правильный выход. Одна эскадрилья идет в ударной группе, другая полностью или частью сил прикрывает ее. Как будто и не слетанная группа, а получается хорошо.