Я дрался на Аэрокобре   ::   Мариинский Евгений Пахомович

Но и в последующих полетах Степанов регулярно по нескольку раз срывался в штопор и мастерски выводил из него, хотя, по общему мнению, «Кобру» вывести из штопора было очень трудно, почти невозможно: ручка управления вырывалась из рук, била по ним, по коленям, носилась по кабине… Только сделав с ним около пяти вылетов, я догадался, что Степанова обучал технике пилотирования какой-то инструктор-недоучка. В любом положении самолета при потере скорости он рекомендовал один-единственный способ – отдавать ручку от себя. Даже если самолет идет вертикально вверх. Конечно, при этом срыв в штопор неизбежен… С трудом удалось тогда убедить Сергея, что в таких положениях, нужно сваливать самолет на крыло или класть его на спину.

– Да нет же, неправильно! – возражал Сергей. – Нас учили всегда отдавать ручку от себя.

Пришлось привлечь на помощь аэродинамику и доказать ему, что при потере скорости в вертикальном положении не хватит ни рулей, ни скорости для выполнения заключительной части обратной петли.

Через несколько дней в обмен на Лебедева в полк перевели Николая Глотова. Он быстро прижился в эскадрилье, и его полюбили за веселый нрав.

Вскоре в полк из госпиталей стали возвращаться летчики, раненные в боях под Яссами. Вернулся и Голованов. За время лечения он еще больше округлился, пополнел и… сразу заработал прозвище.

– Ты смотри, Юрик пришел! – приветствовал его Архипенко, поднимаясь навстречу и протягивая руку.

Борис удивленно оглянулся по сторонам. Какой Юрик?!

– Ты чего, здеся, смотришь? Это повар у нас Юрик. Такой же толстый, как ты. Или, наоборот, ты, как он.