Я дрался на Аэрокобре   ::   Мариинский Евгений Пахомович

Прямо подо мной шли бомбардировщики, а один из них – ведущий группы – закрыл собой не только прицел, но и все переднее стекло фонаря кабины. От всех «Юнкерсов» ко мне потянулись дымные нити трасс. Я тоже нажал гашетку, увидел, что вся очередь вошла в темную серо-зеленую тушу «Юнкерса», и взял ручку на себя, уходя от огня стрелков.

Когда я снова вывалился из облаков, «Юнкерсов» подо мной не было. Они поодиночке уходили обратно на юг.

– Давай пристраивайся! – услышал я голос Виктора и увидел, как тот качает самолет с крыла на крыло, показывая: вот, мол, где я.

Они еще некоторое время гонялись за одиночными «Юнкерсами», но те не подпускали близко к себе истребителей, загодя уходили в облака.

Семь «ястребков» собрались и пошли домой после боя. Где-то там, на линии фронта, остался восьмой, ведомый Архипенко Николай Бургонов. На аэродроме он обычно молча сидел у костра или у открытой дверцы печки и изредка грустно улыбался, слушая рассказы летчиков.

Что случилось, я не знал. После боя с «Мессерами» все были на месте. Потом короткий бой с бомбардировщиками, проходивший в основном за линией фронта, недалеко от передовой. Я еще радовался, что фашисты бросают бомбы на свои же войска. А если Цыгану пришлось там садиться? Ему тогда отомстят за все…

Уже на земле Архипенко рассказал, что они с Цыганом с первой атаки сбили по одному «Юнкерсу».

Потом «лаптежники» рассыпались по одному. Он видел, как Бургонов погнался за вторым «Юнкерсом», подошел вплотную, но внезапно скрылся в облаках, а оттуда вывалились только обломки его истребителя.