Я призываю к ненависти (статьи)   ::   Толстой Алексей Николаевич

Все-таки Петров и двое красноармейцев-гранатометчиков, взяв у товарищей побольше гранат, забежали вперед, притаились в обочине дороги и бросили связки гранат - каждый под свой танк. Передний встал на дыбы, два другие, подорванные, только и смогли, что палить кругом в темноту.

Так шли всю ночь полями, перелесками и добрались до хутора, где немцы, видимо, еще не появлялись. В одном, другом домишке ставни закрыты, на дворе ни воробья; вдруг, на одной хатенке, на соломенной крыше запел петух на зеленый рассвет. Видим - у крыльца стоит низенький лысый старик и сухонькая старушка и ждут смерти,

Старик, - говорит она, - да никак это наши... И давай нас крестить и каждого целовать. А нам - не со старушкой целоваться, мы - голодные. Старик принес каравай и стал резать, раздавать ломти, а старушечка - мазать их медом, с приговором: Кушайте, родные, кушайте, заступники...

Дневать на хуторе было неудобно. Старик обулся, надел баранью шапку; и повел нас лесными болотами на деревню, где помещался у них партизанский лазарет. К нам сбежалась вся деревня, женщины повели нас по избам. Обижать добрых людей не хотелось, пришлось подчиниться: дорожный человек костоват и черен, по старому обычаю его надо помыть, накормить и обласкать. Женщины сами нас разули, у кого ноги были стерты - вымыли их, дали чистые портяночки и давай угощать всем, что у кого было в печи.

Петров, - гляжу, - опять размяк, в глазах мгла и влага... Крестьяне сильно нас уговаривали, чтобы остаться с ними партизанить... И нам этого хотелось... Но - долг службы...

Лейтенант Жабин легким движением приподнялся...