JК
Я сам на просторе :: Бэл Алберт
Страница: 1 из 5---------------------------------------------
Бэл Алберт
'Я сам' на просторе
АЛБЕРТ БЭЛ
"Я САМ" НА ПРОСТОРЕ
Я - инженер-мелиоратор, работаю в институте.
И почему-то мне вспоминаются давние летние дни.
Тогда на траве густым слоем лежала пыль, разгоряченный солнцем воздух волнами вздымался к небу, и стройные сосенки на южной окраине просторной равнины кутались в серую дымку.
Ничто не нарушало тишины, до того незамутненной, что слух улавливал тончайший стрекот насекомых, и казалось, вместе с летучим воздухом землю покинули все звуки, а этот последний, запоздавший, отлетает с жалобным стоном.
Вдали у горизонта кружил ястреб. Узкая, едва приметная тропа пролегала через равнину, по обеим сторонам ее рос конский щавель и купырь. Рядом с тропинкой сидел "я сам", покусывая стебель щавеля.
Тогда за сотни километров громыхал и лязгал двадцатый век. По улицам городов мчались машины, с аэродромов поднимались вертолеты, в родильных домах рождались дети, на полигонах испытывали пушки новейших образцов, судьи в судах судили преступником, крестьяне на полях убирали пшеницу, рабочие на заводах вытачивали оси для детских колясок, министры в министерствах подписывали приказы, в загсах целовались новобрачные.
"Я сам" был далек от всего этого, сидел себе, покусывая стебель конского щавеля, на тропинке посреди просторной равнины.
Но Земля вертится, жизнь идет.
Бэл Алберт
'Я сам' на просторе
АЛБЕРТ БЭЛ
"Я САМ" НА ПРОСТОРЕ
Я - инженер-мелиоратор, работаю в институте.
И почему-то мне вспоминаются давние летние дни.
Тогда на траве густым слоем лежала пыль, разгоряченный солнцем воздух волнами вздымался к небу, и стройные сосенки на южной окраине просторной равнины кутались в серую дымку.
Ничто не нарушало тишины, до того незамутненной, что слух улавливал тончайший стрекот насекомых, и казалось, вместе с летучим воздухом землю покинули все звуки, а этот последний, запоздавший, отлетает с жалобным стоном.
Вдали у горизонта кружил ястреб. Узкая, едва приметная тропа пролегала через равнину, по обеим сторонам ее рос конский щавель и купырь. Рядом с тропинкой сидел "я сам", покусывая стебель щавеля.
Тогда за сотни километров громыхал и лязгал двадцатый век. По улицам городов мчались машины, с аэродромов поднимались вертолеты, в родильных домах рождались дети, на полигонах испытывали пушки новейших образцов, судьи в судах судили преступником, крестьяне на полях убирали пшеницу, рабочие на заводах вытачивали оси для детских колясок, министры в министерствах подписывали приказы, в загсах целовались новобрачные.
"Я сам" был далек от всего этого, сидел себе, покусывая стебель конского щавеля, на тропинке посреди просторной равнины.
Но Земля вертится, жизнь идет.