JК
Ярлык Великого Хана :: Каратеев Михаил Дмитриевич
Страница: 166 из 581Я в то дело въедаться не стал, а ежели ты имеешь к тому охоту, дознайся от него правды, и я тогда истинному виновнику втрое плетей велю дать!
– То не беда, что вздул ты Фому за Еремину вину,– засмеялся Пронский.– Чай, Фоме оно на пользу пойдет, а Ереме на острастку. Скажи-ка лучше, братец, где ты добыл такую важную турью голову, что вон там на стене висит? Что-то я в прошлый приезд ее не видел.
– Этого тура мы вместе с Никитой взяли в минувшем месяце, надалече от Карачева. И тогда же вон того секача: видишь, голова над дверью?
– Видать, знатный был секачина. Но турьих рогов таких я отродясь не видывал!
Разговор за столом перешел на охотничьи воспоминания и более не возвращался к острым темам. Но когда гости разошлись и члены княжеской семьи остались одни, Василий Александрович, бывший человеком неглупым и очень наблюдательным, сказал шурину:
– Сдается мне, братец, что с боярами тебе будет немало мороки, ежели ты и впрямь общую правду для всего народа установить мыслишь. То им не на руку. Покуда ты с Шестаком препирался, я другим на рожи поглядывал и вижу, не жалуют они тебя.
– То мне ведомо,– ответил Василий.– По их разумению, князь для того и поставлен, чтобы масло им в кашу лить. А поелику знают, что я того делать не стану,– рады бы меня в ложке воды утопить. Только руки коротки.
– Все же ты опасайся их. Есть оружие, коего ни тебе, ни мне честь наша не дозволят пустить в дело, ну, а им оно как раз по руке: имя ему подлость. Оно и в слабых руках сильно, и тем оружием бояре не одного князя свалили.
– То не беда, что вздул ты Фому за Еремину вину,– засмеялся Пронский.– Чай, Фоме оно на пользу пойдет, а Ереме на острастку. Скажи-ка лучше, братец, где ты добыл такую важную турью голову, что вон там на стене висит? Что-то я в прошлый приезд ее не видел.
– Этого тура мы вместе с Никитой взяли в минувшем месяце, надалече от Карачева. И тогда же вон того секача: видишь, голова над дверью?
– Видать, знатный был секачина. Но турьих рогов таких я отродясь не видывал!
Разговор за столом перешел на охотничьи воспоминания и более не возвращался к острым темам. Но когда гости разошлись и члены княжеской семьи остались одни, Василий Александрович, бывший человеком неглупым и очень наблюдательным, сказал шурину:
– Сдается мне, братец, что с боярами тебе будет немало мороки, ежели ты и впрямь общую правду для всего народа установить мыслишь. То им не на руку. Покуда ты с Шестаком препирался, я другим на рожи поглядывал и вижу, не жалуют они тебя.
– То мне ведомо,– ответил Василий.– По их разумению, князь для того и поставлен, чтобы масло им в кашу лить. А поелику знают, что я того делать не стану,– рады бы меня в ложке воды утопить. Только руки коротки.
– Все же ты опасайся их. Есть оружие, коего ни тебе, ни мне честь наша не дозволят пустить в дело, ну, а им оно как раз по руке: имя ему подлость. Оно и в слабых руках сильно, и тем оружием бояре не одного князя свалили.