Страница:
477 из 581
– И твой же друг тебя бы прикончил, ежели бы ему хан повелел?
– Как не прикончить, коли такова воля великого хана?
– И ты бы,со зла, того человека не размозжил, прежде чем дать удавить себя?
– Почему иметь зло? Лучше друг, чей чужой: друг постарается и хорошо убьет, сразу убьет.
– Ну и дела! И тебе случалось друзей своих убивать?
– Случалось, Никит-батырь. Не я их убивал: била моя рука, моя нога. А голова и воля были хана.
– Да сердце-то твое было?– спросил Никита.– Оно что тебе говорило?
– Сердце говорило: лучше убей ты, Кинбай, чем другой! Ты здоровый, как шайтан,– сразу убьешь. Другой так не сможет,– мучить будет… А убьют все равно, раз того хан захотел. И если Кинбай его воли не исполнит, Кинбая тоже убьют, как собаку, и вот ему за отца стыдно будет, – кивнул он в сторону двенадцатилетнего крепыша, внимательно слушавшего разговор взрослых.
– И вы своего хана любите?– помолчав, спросил Никита.
– Не знаю, аньда. Хан – рука Аллаха и мудрость мира. Ему всегда известно, что хорошо, а что плохо, и он думает за всех. Наше дело – повиноваться его священной воле, – ответил Кинбай. Было совершенно очевидно, что он находит все эти порядки естественными и даже не представляет себе, что могло бы быть иначе.
– Теперь я понимаю, почему вы смогли почти все народы себе покорить,– задумчиво промолвил Никита.
Татар он всегда считал разбойниками, лишенными сердцаи совести, но с этого дня мнение о них переменил и стал относиться к ним с некоторым уважением. А в лице Кинбая приобрел преданного друга, готового отдать за него жизнь.
|< Пред. 475 476 477 478 479 След. >|