Страница:
15 из 16
В глазах Яшка унес далеко синеющий окоем леса, качающегося по горам, голый берег с пробуждающейся травой и рассеченное облако, в которое ввинтился жаворонок, — всё ушло к солнцу и расплавилось в нем.
Еще какое-то время желтела мокрая грива на ноздрястой пластушине льда, еще кружило, воду и мусор в полынье — это в последних судорогах бился жеребец Яшка, погружаясь вглубь.
Сползла, стянулась со льдины и желтая грива. Мелькнула ярким платом и исчезла, оставив на льду клочья обрезанных волос.
Наверх мячиками выкатились и лопнули пузыри, взбурлило раз-другой, и все успокоилось, стихло, и запорошенная полынья сомкнулась над Яшкой.
Все так же бился, трепетал жаворонок в небе, светило ярко солнце, рокотали и мчались из логов снеговые ручьи и курился дымком лес на горах. А на берегу с визгом, плачем, с мужицкими матюками били бабы бригадира. Мокрый, драный, он катался по земле, выливая воду из сапог, и взывал, как о милости:
— Убейте меня! Убейте меня!..
Жена не дала забить его насмерть, отобрала мужа, которому уж и не рада была и намаливала ему смерти. Но вот как дошло до нее, до смерти-то, она устрашилась, ползала на коленях по земле, молила освирепевших баб, заклинала их и успевала вырывать из рук дреколье, какое поувесистей.
Она спрятала избитого мужа на сеновале и носила ему туда еду, покудова село не успокоилось.
Через неделю сошел-таки лед с Камского моря, осел, затонул, растворился.
|< Пред. 12 13 14 15 16 След. >|