JК
Язык, который ненавидит :: Снегов Сеpгей Александpович
Страница: 35 из 300Но зловещая архитектура - решетки на наружных окнах, "намордники" на окнах во дворе да охрана у входа - все это было каждому горько знакомо и у каждого порождало все те же, еще не ослабевшие воспоминания: по колонне пробегал шепоток, когда ее ряды шествовали мимо "Хитрого дома".
А на другой стороне улицы красовался деревянный домина с прикрепленными к фасаду кривоватыми колоннами - архитектурное свидетельство, что здание культурного назначения.
- Театр! - безошибочно установил Хандомиров. - Что я вам говорил? Город! Улиц, правда, не густо, да и домов не убедительно, но зато культура!
- Культура, да не для нас, а для вольняшек, - огрызнулся Прохоров.
- Вряд ли местные вольняшки взыскуют культуры,- заметил наш сосед по ряду, высокий, очень худой - его звали Анучиным, мы с ним вскоре подружились.
Впоследствии мы узнали, что все трое спорщиков оказались правы: деревянное здание служило театром (играли в нем, естественно, заключенные), пускали в него только вольных, но вольные театр не жаловали, зал заполнялся от силы на четверть - существенное отличие от клубов в лагере, где те же артисты собирали зрителей и "в сидяк, и в стояк", как выражались иные, покультурней, коменданты из "своих в доску".
За театром показались сторожевые вышки, вахта, мощная стена из колючей проволоки, необозримо протянувшаяся вправо и влево. Уже стемнело, но с вышек лилось прожекторное сияние. Плотные ряды охраны образовали живой желоб, по нему в лагерь одна за другой вливались пятерки заключенных.
А на другой стороне улицы красовался деревянный домина с прикрепленными к фасаду кривоватыми колоннами - архитектурное свидетельство, что здание культурного назначения.
- Театр! - безошибочно установил Хандомиров. - Что я вам говорил? Город! Улиц, правда, не густо, да и домов не убедительно, но зато культура!
- Культура, да не для нас, а для вольняшек, - огрызнулся Прохоров.
- Вряд ли местные вольняшки взыскуют культуры,- заметил наш сосед по ряду, высокий, очень худой - его звали Анучиным, мы с ним вскоре подружились.
Впоследствии мы узнали, что все трое спорщиков оказались правы: деревянное здание служило театром (играли в нем, естественно, заключенные), пускали в него только вольных, но вольные театр не жаловали, зал заполнялся от силы на четверть - существенное отличие от клубов в лагере, где те же артисты собирали зрителей и "в сидяк, и в стояк", как выражались иные, покультурней, коменданты из "своих в доску".
За театром показались сторожевые вышки, вахта, мощная стена из колючей проволоки, необозримо протянувшаяся вправо и влево. Уже стемнело, но с вышек лилось прожекторное сияние. Плотные ряды охраны образовали живой желоб, по нему в лагерь одна за другой вливались пятерки заключенных.