JК
Тайна черной жемчужины :: Басманова Елена
Страница: 377 из 382 – Ну хотя бы именем!
Неожиданно Брунгильда взяла резкий аккорд, ее руки быстро промчались по черно-белым клавишам. В гостиной наступила тишина.
– А что необычного в имени Брунгильда? – покраснела Елизавета Викентьевна.
– Ничего, мы к нему привыкли, – ответила Мура, – но признайся, мамочка, почему ты дала сестричке такое имя?
Мура перевела взгляд на отца: его лицо заливала пунцовая краска.
– Никогда не думала, что православные люди могут так назвать свою дочь, – подхватила тетушка Полина, наконец-то дождавшаяся момента, который мог прояснить загадку, мучавшую ее уже не один год.
– Дело простое, – буркнул профессор. – Грех молодости.
Крышка фортепьяно с грохотом опустилась, закрыв клавиши.
– Как это грех? – Брунгильда резко встала. – Неужели я не ваша дочь?
– Наша, наша, не сомневайся, – ворчливо ответил профессор. – Пусть уж лучше Елизавета Викентьевна объяснит, это ее причуды.
Профессорская жена молчала, но, видя устремленные на нее взгляды, сконфуженно прошептала:
– Это было очень модное имя.
– А разве я мог отговаривать безумно любимую мной молодую жену? – Смеющиеся глаза профессора, обращенные к смущенной супруге, светились любовью и лаской. – Хорошо, что она не назвала нашу первую дочь Клеопатрой или Амнерис. Юношеская романтика! И ты, Мура, не очень увлекайся Бадмаевым, а то назовешь еще сына Жамсараном, хлопот потом не оберешься.
Неожиданно Брунгильда взяла резкий аккорд, ее руки быстро промчались по черно-белым клавишам. В гостиной наступила тишина.
– А что необычного в имени Брунгильда? – покраснела Елизавета Викентьевна.
– Ничего, мы к нему привыкли, – ответила Мура, – но признайся, мамочка, почему ты дала сестричке такое имя?
Мура перевела взгляд на отца: его лицо заливала пунцовая краска.
– Никогда не думала, что православные люди могут так назвать свою дочь, – подхватила тетушка Полина, наконец-то дождавшаяся момента, который мог прояснить загадку, мучавшую ее уже не один год.
– Дело простое, – буркнул профессор. – Грех молодости.
Крышка фортепьяно с грохотом опустилась, закрыв клавиши.
– Как это грех? – Брунгильда резко встала. – Неужели я не ваша дочь?
– Наша, наша, не сомневайся, – ворчливо ответил профессор. – Пусть уж лучше Елизавета Викентьевна объяснит, это ее причуды.
Профессорская жена молчала, но, видя устремленные на нее взгляды, сконфуженно прошептала:
– Это было очень модное имя.
– А разве я мог отговаривать безумно любимую мной молодую жену? – Смеющиеся глаза профессора, обращенные к смущенной супруге, светились любовью и лаской. – Хорошо, что она не назвала нашу первую дочь Клеопатрой или Амнерис. Юношеская романтика! И ты, Мура, не очень увлекайся Бадмаевым, а то назовешь еще сына Жамсараном, хлопот потом не оберешься.