Эти двери не для всех   ::   Сутин Павел

Внутри станции гудели моторы, вращалось под потолком огромное, лоснящееся от машинного масла колесо, погромыхивали, легонько сталкиваясь, оранжевые шестиместные гондолы с полусферами из исцарапанного оргстекла. Гондолы подплывали одна за другой к короткому перрону, на полминуты задерживались, в них поспешно садились люди, торопливо рассовав лыжи в специальные гнезда по бокам гондолы.

Саша споро устроился на скользком пластмассовом сиденье и помог Сахарову пристроить между ног палки. За их спинами контролеры отработанными движениями пристроили еще трех человек. Гондола качнулась и выплыла из полутьмы перрона под яркое солнце и нависающие с двух сторон разлапистые сосновые ветви. Сразу наступила тишина. Слышны были только сопение Сахарова, тихое поскребывание ботинок по полу и скрип троса над крышей гондолы.

Все это было полчаса тому назад, а сейчас Саша стоял на плоской вершине и радостно смотрел вокруг. "Вокруг" было таким же непривычным, как и все в Боровце.

Никогда прежде Саша не катался в таких горах. Он почти всегда катался на Кавказе. Реже катался в Кировске и раза два катался в Карпатах. На Кавказе было величественно и высоко. Баксанское ущелье было тем местом, где твердь земная частью раскололась до глубин, а частью вздыбилась до седых небес.

Впечатлительный человек там чувствовал себя мелкой, ничтожной насекомой. И на Домбае, хоть там было поуютнее и не так сурово, человек тоже чувствовал себя ничтожной крохой в огромных горах.