Это мой дом   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Я спрашивал себя: что хорошего я могу сказать о Славе Сизове? Нет, не придумаю.

Я не приметил в нем ни смелости мысли, ни широты души – ничего! Он ни разу никого не пожалел, его ни разу ничто не обрадовало. И только однажды что-то приоткрылось а нем такое, что вызвало не неприязнь, а жалость.

Его навестила бабушка. Они сидели в саду, им никто не докучал. Анна Павловна смотрела на внука с нежностью. Он слушал ее равнодушно, не глядя. Но, когда она собралась уходить, он вдруг вцепился в нее обеими руками и, позабыв, что неподалеку сновали ребята, рыдая, повторял:

– Говорила… «не позволю»… говорила… «не отдам»…

– Тебе плохо здесь? – беспомощно спрашивала Анна Павловна. – Тебя обижают?

Он только судорожно плакал, цепляясь за ее платье.

– Ты пойдешь со мной, – сказала Анна Павловна решительно. – Надо это прекратить… Пойдем!

И вдруг он отпустил ее руку, вынул из кармана платок, высморкался и произнес, всхлипывая:

– Не пойду.

– Нет-нет, я не могу оставить тебя здесь.

– Не пойду, – повторил он мстительно.

Были эти слезы той крупицей человеческого, что мы искали в нем? Была это обида? Или злоба? Тоска или раздраженное себялюбие?

И опять все пошло по-прежнему. Сначала он вел себя сносно. Потом убедился: тут не бьют, в карцер не сажают, без обеда в наказание не оставляют. И постепенно обжился, осмелел. Никаких особых проступков он не совершал, он попросту ленился, а в школе был еще и груб.