Это мой дом   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Но сейчас?

– Пускай он больше мне на глаза не попадается, – говорит Казачок с дрожью в голосе. – У меня руки-ноги трясутся. Понимаете, поезд мчится, а он стоит…

– Иди вон! – сказал я Лире с холодной яростью. – Вон отсюда, видеть тебя не могу!

В тот же день на общем собрании Василий Борисович снова рассказал о случившемся и закончил словами:

– Я даже не знаю достойного наказания за такой поступок.

Тогда встал Крещук и сказал, хмуро глядя прямо перед собой:

– Наказывать – так и меня и Катаева. Мы все трое виноваты.

– Час от часу не легче! Ты что, тоже под поезд совался?

– Ну… не совался. Но мог. Это все равно… Мы решили воспитывать храбрость.

– Кто хочет сказать? – спросил Искра.

Руку подняла Наташа Шереметьева, и Степан с некоторым удивлением дал ей слово. Наташа встала, бесстрашно оглядела всех и сказала совсем неожиданное:

– Нужно про их глупость написать Чкалову. Это им будет самое хорошее наказание!

– Ну, сила! – воскликнул Горошко, почтительно глядя на девочку.

– Не надо! – крикнул Лира.

Это были его первые слова, до этой минуты он даже не пытался оправдываться или защищаться.

– Ага, значит, ты понимал, что поступаешь по-дурацки? – спросил Витязь.

– Это он хотел стать храбрым, как Чкалов, – сказал Искра. – По-моему, хорошо предложила Наташа – давайте напишем и спросим, как он про это думает.

…Письмо было написано в тот же вечер. И Чкалов ответил.