Эхо Непрядвы   ::   Возовиков Владимир

Вот справа на речке кагакнул гуменник, слева жалобно крикнул сыч - Копыто и Додон подавали весть начальнику сторожи, что готовы к нападению. Потянуло едким дымком - один из сакмагонов вез зажженный витень, прикрывая его рукавом: горящие стрелы послужат сигналом общего удара. Набежали тучки, потушили ущербную луну, в редких желтоватых сумерках закрутились снежинки, сильнее замерцали костры вражеского стана, в их свете начали угадываться таборы распряженных повозок, являлись человеческие фигуры и силуэты лошадей. Юрт не было видно, - значит, отряд расположился ненадолго. Чуть опоздай московская сторожа, его бы и след простыл. Снег высветлил ночное поле, зачернела урема позади вражеского расположения. Вдруг надрывный стонущий крик - то ли зверя, то ли человека - пронесся в холодной тишине ночи, заставив Тупика вздрогнуть. Так кричат женщины, когда у них на глазах прикалывают детей. Может быть, какой-то полонянке приснилось ее пленение или на руках матери застывал ребенок? Ничто не переменилось в ордынском становище: степняки продолжали спокойно греться у костров, иные, оголясь по пояс, трясли над огнем вшивые рубахи, негромкая тягучая песня не прервалась, даже не сбилась в ленивом течении.

Из заснеженной травы поднялись две серые фигуры, простуженный голос спросил:

- Кара-Манул?

Отряд остановился.

- Сотник Баркан от мурзы Адаша, - спокойно ответил по-татарски сакмагон-толмач из-за плеча Тупика. - Чей отряд?

- Тысячник Бадарч гонит полон в Сарай.