Эхо Непрядвы   ::   Возовиков Владимир

Он видел, как полегли его земляки, и, бросаясь в серый поток врага, Роман считал себя последним звонцовским ратником. Как уцелел в кровавом бучиле, сам не помнит. Дважды сменял убитых коней, окруженный, рубился у огражденных щитами телег, когда ударил засадный полк.

- Мы ж про нево забыли и не поняли, што случилось. На беду, конь подо мной татарский был, косматый, злой, по-нашему - ни лешего: што ни крикни - только сильней прет. И как Орда назад кинулась, он закусил удила и - за ней. Соскочить - растопчут. Так и побежал я с татарами, от своих. И русскую стрелу поймал затылком - будто кочергой саданули. Небо - колесом, земля - тож, ловлю гриву руками, валюсь на нее - и все!..

- Случается, брат.

- Да уж хуже некуда. Очнулся - лежу поперек седла, привязанный веревкой. Конь бежит, голова моя болтается - моченьки нет. Вывернуло меня, татарин, што коня в поводу вел, оборачивается, смеется: якши, мол, скоро очухаешься. А я снова обеспамятовал, очнулся уж в сумерки. Чую - льют мне воду на лицо, рожа чья-то безбородая мельтешит, потом - флягу кожаную в зубы мне ткнули. За свово приняли, оттого и не бросили. Я по-татарски изрядно понимаю, а язык еле ворочался, и в голове жернова стучат. После уж смыслил: нельзя себя открывать. Притворился, будто речь потерял и слуха почти лишился. Утром один подошел, тычет мне в грудь: "Алан? Буртас? Кыпчак?" Я башкой мотаю: нет, мол. "Якши",- говорит и лошадь мою велит подвести, лепешку с печеным мясом сует в руки. А я думаю: чуть оправлюсь - уйду.

- Ушел?

- Ага.