JК
Юлиан отступник (Христос и Антихрист - 1) :: Мережковский Дмитрий
Страница: 33 из 425Все они действуют на широком историческом фоне - петербургский свет, участники дворянского заговора, тайная жизнь масонских лож и религиозных сект (вроде "корабля" Татариновой, который посещает Валерьян Голицын), борьба У трона временщиков - Аракчеева и митрополита Фотия с "конкурентом", Голицыным другим, обер-прокурором Святейшего Синода, и т. д.
Разумеется, фигуре самого Александра 1 в романе отдано некоторое предпочтение. Можно сказать, что здесь Мережковский идет за Пушкиным:
Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда.
Россия присмирела снова, И пуще царь пошел кутить, Но искра пламени иного Уже издавна, может быть,
Расшифрованные потомками строфы из десятой главы "Евгения Онегина", можно сказать, являются ключом к целому периоду нашей истории и к характеру самого Александра. Мережковский реставрирует этот характер, отказываясь от романтических соблазнов вроде версии об уходе императора "в скит" замаливать свои грехи (которая увлекла, помимо множества рядовых перьев, "самого" Льва Толстого). В предпоследней главе из Таганрога, где скончался государь, идет по почтовому тракту похожий на него отставной солдат Федор Кузьмич.
Несмотря на многочисленные "странные" высказывания Александра на протяжении всей его жизни (отречься от престола и уехать в Америку или, во время кампании 1812 года, отрастить себе бороду и питаться картофелем где-то за Уралом, но не соглашаться на переговоры с Наполеоном), писатель оставался в твердом убеждении, что его герой не способен на нравственное подвижничество. Но давняя трещина прошлась, раздвоив характер императора. В минуты раскаяния он считал себя отцеубийцей.
Разумеется, фигуре самого Александра 1 в романе отдано некоторое предпочтение. Можно сказать, что здесь Мережковский идет за Пушкиным:
Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда.
Россия присмирела снова, И пуще царь пошел кутить, Но искра пламени иного Уже издавна, может быть,
Расшифрованные потомками строфы из десятой главы "Евгения Онегина", можно сказать, являются ключом к целому периоду нашей истории и к характеру самого Александра. Мережковский реставрирует этот характер, отказываясь от романтических соблазнов вроде версии об уходе императора "в скит" замаливать свои грехи (которая увлекла, помимо множества рядовых перьев, "самого" Льва Толстого). В предпоследней главе из Таганрога, где скончался государь, идет по почтовому тракту похожий на него отставной солдат Федор Кузьмич.
Несмотря на многочисленные "странные" высказывания Александра на протяжении всей его жизни (отречься от престола и уехать в Америку или, во время кампании 1812 года, отрастить себе бороду и питаться картофелем где-то за Уралом, но не соглашаться на переговоры с Наполеоном), писатель оставался в твердом убеждении, что его герой не способен на нравственное подвижничество. Но давняя трещина прошлась, раздвоив характер императора. В минуты раскаяния он считал себя отцеубийцей.