Страница:
15 из 206
– Я не дую, – тихо сказал Васька.
– А что ж, он сам, что ли, тухнет?
– Пусть дует, не ругайся, Илья Федорович. И нас с тобой скука заедает, а ребятам вовсе хоть помирай, – сказал мой отец, подсаживаясь ближе к коптилке.
Но Илья Федорович не унимался:
– Что ж, коли так, давайте сядем все у коптилки и будем дуть.
– Да я не к тому, ты зря ругаешься. Мальчишка может разве усидеть три дня без баловства?..
– Ну, не может.
– Так чего же ты от него хочешь?
Васька лукаво глянул на меня и совсем легко, как будто невзначай, провел еще раз носом мимо коптилки.
– А как ты думаешь, Илья Федорович, – спросил мой отец, – возьмут шкуринцы Леонтия Лаврентьевича или не возьмут? Он же первый из мастеровых вызвался дорогу большевикам чинить. Небось начальник станции донес уже кому надо.
Илья Федорович молча мотнул головой в дальний угол. Там, на персидском коврике, скрючив ноги кренделем, сидел телеграфист Сомов. За три дня ему никто не сказал ни одного слова. Все время он молчал и только изредка вставлял в разговор соседей какое-нибудь непонятное слово, вроде «мутуалисты» или «сувенир».
Не снимая с головы форменной фуражки с желтыми кантами, он сидел и слушал.
– Смотри говори, да не проговаривайся, – сказал Илья Федорович моему отцу, – знай, что в погребе сыч сидит.
Далеко за полночь все жильцы погреба стали укладываться спать. Первым, как всегда, начал готовиться ко сну телеграфист Сомов.
|< Пред. 13 14 15 16 17 След. >|