Юнармия   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

С мужика семь шкур содрал.

Ай да Шкура, Шкура, Шкура,

Шкура – царский генерал!..

Стали «шкурники» порядки

На деревне заводить

Кто – оставлен без лошадки,

Кто – в наряды стал ходить,

Стали все глядеть понуро.

Чтобы черт тебя побрал.

Пес поганый, волчья шкура,

Шкура – царский генерал!

– Вот черт так черт! Ну и разделал, стервец, – гудел моряк и бил в ладоши. – Бис!..

Артист раскланялся, ушел за сцену и вернулся оттуда с растянутым баяном в руках. На ходу он запел, переби­рая басы:

Эх, яблочко,

Куда котишься?

Как в Невинку попадешь,

Не воротишься.

После него опять вышли четыре музыканта и заиграли «барыню орловскую».

Парень в голубой рубахе изо всей силы тряхнул по струнам балалайки. Ударил и прихлопнул рукой. Балалай­ка зажужжала, как пчела под пятерней, а потом, словно вырвалась на свободу, задилинькала, затрезвонила.

Гитарист отчаянно хватил пальцами витые струны. Ги­тара гудела, и струны ее громко хлопали по деревянной коробке.

Самый молодой и веселый из музыкантов цеплял корич­невой косточкой струны мандолины, то поднимая кучеря­вую голову, то медленно опуская ее. Руки его мелькали как заводные, на лбу подрагивал растрепанный черный чуб. А рядом коренастый усач, не торопясь, поддавал вто­ру. Мандола его, словно чем-то тяжелым, приглаживала болтливые звуки мандолины.